Поколение, рождённое в середине пятидесятых годов предыдущего столетия, к которому принадлежит ваш покорный слуга, находясь в условиях социализма, воспитывалась в парадигме позитивного уважения к труду. При этом характер труда предполагал материальную заинтересованность. Нам в школе учителя объясняли, что социалистические производственные отношения означает коренное изменение характера труда. Труд при социализме является трудом, свободным от эксплуатации. Впервые после столетий труда на чужих и эксплуататоров, появляется возможность работать на себя. Притом работы, опирающейся на все завоевания новейшей техники и культуры.
Нам без конца внушали, что социализм – это самый справедливый общественный строй, где для каждого человека есть поле широких возможностей для счастливой жизни. Главное учись, получай бесплатное образование, затем честно трудись, а государство о тебе позаботится. Это главное отличие социализма от капитализма, где всё построено на эксплуатации, лжи и деньгах, которые позволяют всё без исключения продавать и покупать.
Конечно, тогда мы находились в таком молодом возрасте, когда романтика и максимализм имели, просто избыточные размеры и нам казалось, что всё что нам говорили учителя, и было написано в книгах, имеет место быть, в повседневной реальности. Понятно, разочарование наступило незамедлительно, как только мы ступили на дорогу самостоятельной жизни. Сразу столкнулись с несправедливостью и равнодушием, сухостью и безразличием друг к другу в трудовых коллективах и в средне-специальных и высших учебных заведениях.
Совершенно специфическими отношения сложились у юношей, призванных в ряды вооружённых сил СССР. Так в стройбате были одни взаимоотношения, в пограничных и внутренних войсках другие и т.д. Но, в любом случае, это зависело от отцов-командиров, а также от рода войск. Так в пограничных, внутренних, ракетных войсках, где была боевая служба, контроль был со стороны командования плотнее и жёстче. Командиры понимали, что с боевым оружием молодые ещё не окрепшие солдаты могут наделать глупостей трагического плана, а таковые имели место быть: самоубийства при населении гарнизонной караульной службы; побеги из расположения войсковых частей с оружием.
Я помню, что при заступлении в караул нам не выдавали писем, потому что там могут быть печальные новости. Например, любимая девушка напропалую изменяет с другом, то есть неправильно дожидается или чего хуже замуж вышла – это, для некоторых, было из ряда вон выходящим, трагическим событием. Кстати, я уже служил второй год, в караул выдавали холостые патроны, а потом, вообще их перестали давать их-за резкого увеличения вышеуказанных противоправных проступков. Но, всё равно боевые выдавали, когда в части проводилась проверка.
Рассуждая о неуставных отношениях на сочной службе советского времени, нельзя не обойти вниманием, такое негативное явление, как дедовщина. Конечно, в той или иной степени, она имела место быть, только вопрос в том: в каких объёмах и формах. Вот скажем в строительных войсках был сплошной беспредел. Там молодые солдатики были просто рабами старослужащих. Они выполняли обязанности денщиков, ходили за них в наряды, подшивали воротнички, чистили сапоги. Здесь я оговорюсь, что сам этого, слава богу, не испытывал, мне об этом рассказывал друг детства. Вообщем, служба в армии, для тех, кто находился в таких условиях, считалось вычеркнутым их жизни периодом.
У нас в части были молодые и деды, но единственной обязанностью молодого, после принятия присяги было крикнуть после отбоя, сколько осталось дней до приказа о демобилизации. Здесь, сразу оговорюсь, что мне пришлось служить в учебных частях, где увольнения не давали, а по территории части военнослужащие срочной службы должны были передвигаться строевым шагом или бегом. Поэтому, если захотелось немного передохнуть, размышляя о жизни, здесь крутились, кто как мог. Например, шофера в гараже, залазили под машину, как будто бы ремонтировать, а сами спали, только ноги в сапогах и торчали. Я не утрирую, так было на самом деле. При этом, все без исключение, считали дни до «дембеля».
Правда, об этом в газетах не писали, в кинофильмах не показывали. Там были другие картинки: армия у нас самая сильная, с высоким морально-патриотическим духом, в войсковых коллективах присутствует войсковое товарищество и взаимовыручка.
Отслужив честно в рядах советской армии, тем самым выполнив свой конституционный долг, я решил осуществить свою детскую мечту. Я хотел бороться со злом, и начал устраиваться на работу в милицию. Прошел путь от рядового милиции до полковника милиции за 29 лет. Самое смешное, что я строил свою личную жизнь, как вся страна – по пятилеткам. Под воздействием государственной культурной политики, я решил начинать свою карьеру с начала. Вот работал постовым милиционером, где много познал хитростей в работе. Так, например, из-за отсутствия, опыта и элементарной хитрости, попадал в неприятности. Так одним из показателей постового было количество нетрезвых граждан в медвытрезвитель. За смену в среднем в месяц у меня получалось пятнадцать человек. Но при подведении итогов ни одного. Получалось, что бездельник как бы. Оказывается, нужно было всё документировать, если доставил сам, значит, рапорт должен написать, если вызывал вытревительский наряд, значит должна быть отметка в твоей личной книжке, то есть подпись старшего наряда. Правда, после прохождения трёхмесячных курсов, я получил первоначальные знания, стал грамотным и больше подобных глупостей старался не допускать.
После окончания курсов, мне повезло, что у меня появился опытный напарник и наставник Николай Иванович, для меня был дядя Коля, его знал с детства. Он помимо передачи своих знаний и опыта, который для меня был бесценен, постоянно мне говорил, что надо учиться дальше, а работа постового – это неперспективно и губительно. Он говорил, что у него нет образования, так получилось, вот и топчет землю уже 25 лет, а здоровье с каждым годом хуже. Как бы дотянуть ещё два года, чтобы уйти на пенсию и на даче выращивать овощи. По тогдашним порядкам, на пенсию в милиции можно было выйти в 50 лет при наличии стажа не менее 25 лет, сейчас мягче условия, в том плане, что 20 лет и по болезни.
Я сделал соответствующие выводы и поступил в Новосибирскую Специальную Среднюю Школу милиции, которую закончил, а потом стал работать. Так, сначала трудился в службе БХСС, боролся с расхитителями социалистической собственности и взяточниками. Борьба велась, ка везде при советском строе, с учётом двойных стандартов. Так, в основном, отлавливали мелких жуликов, которые носили домой с предприятий что-нибудь типа строительных материалов или вывозили линолеум на машине, частично себе, немного товарищам и маленько на продажу. При этом старались зацепить кого-нибудь покрупнее, но как-то не получалось. Для таких дел, согласно тогдашним порядкам, требовалось согласование партийных структур. Вот был случай, к нам поступила информация, хотя, тогда об этом не говорил только ленивый, о том, что в медицинском институте берут взятки за поступление. Информация была конкретная и проверенная. Вот мы всем отделением навались её реализовывать. Нами были изъяты сочинения абитуриентов на лечебный факультет. Мы имели информацию о лицах, которые были проплачены. Затем передали в криминалистический отдел, для проверки.
После экспертной проверки, в справке было указано, что имеют место быть потёртости и исправления другими цветом пасты, то есть другими людьми. Стало быть, наша информация подтвердилась, чему мы были несказанно рады. Но в этот момент нас вызвало высокое начальство со всеми проверочными материалами, всё изъяло и поблагодарило за хорошую службу – вот и всё.
Потом, так получилось, что меня перевели в уголовный розыск. Я тогда наивно себе представлял, что здесь всё понятно: украл, ограбил или нанёс телесные повреждения, стало быть, «получишь по заслугам». Но, к большому сожалению, и здесь пришлось разочароваться. Так, практически в повседневной практике приходилось наблюдать, когда при групповом нанесении тяжких телесных повреждений, участник преступления, с влиятельными знакомыми, тогда, это называли связи, превращался в свидетели, а деревенский парнишка единственным обвиняемым. Достигался данный результат несколькими средствами: путём запугивания и убеждения. Такие случае были в порядке вещей, когда деточки влиятельных родителей имели в своем арсенале «такие развлечения, как лупить подвыпивших мужчин». Как правило, этим занимались подростки от 14ти до 18ти лет
Решение таких проблем, было техническим вопросом. Так «тёплые родители» подключали свои связи в милиции, прокуратуре, суде. Особенно очень тонким был нюанс относительно факта: исполнилось ли 18 лет участнику преступления на момент совершения преступления. Сложность в том, такие преступления совершались в позднее время, а кому-то в ноль часов могло исполниться 18 лет, а совершеннолетние подвергались более строгому наказанию. Кроме того, ещё одна важная не мелкая подробность – кто нанёс удар, в результате получил не лёгкое, а тяжкое телесное повреждение или наступила смерть. Короче говоря, никакой справедливости и мало радости от такой работы. Тогда преступлений было много, а отчётность должна выглядеть таким образом, чтобы показатели по раскрытию были не ниже аналогичного периода прошлого года.
Но, по воле обстоятельств, в 1985 году, мне удалось перевестись в управление исправительных учреждений, аббревиатура (УИТУ). Понятно, что риск был немалый. Так меня коллеги и начальники предупреждали, что зря надумал. Там тебя, мягко выражаясь, не очень ласково встретят. Среди контингента осужденных, информация распространяется быстро, они быстро разберутся с тобой, как с «ментом». Отмечу, что чувство страха и сомнения, имело место быть. Да потели ладошки, когда заходил в зону первое время.
Однако всё достаточно быстро рассосалось, когда стал общаться со знакомыми, которые получили сроки по преступлениям, где я принимал участие в раскрытии. Не скрою, что был приятно удивлён их вниманием к моей персоне. Они, наоборот гордились, что меня знают и этим бравировали. В этом была определённая выгода, в части получения льгот.
Работа в данной службе, если сравнивать с милицией, была гораздо конкретнее и проще, главное не ленись и не распускайся. Бумаг было мало, все они однотипные, нужен только ровный и понятный почерк для начальства и проверяющих из управления. Кроме того, всё за забором, даже внутри особо никуда ходить не нужно, можно по телефону или нажать кнопку и выслать «шныря».
Конечно, много пришлось постигать нового с точки зрения специфики работы, но наличие определённости и отсутствии непредсказуемости, как в милиции, позволило чувствовать себя увереннее, я знал, что и как делать. Кроме того, мне пришлось пережить массовые беспорядки в 1991 году, во время развала СССР. Правда, тогда начальники, высказывались в отношении моего предательства, но разобравшись, наградили меня импортными зимними сапогами фирмы «Саламандра».
Рассуждая о службе в милиции и органах исполнения уголовных наказаний, уже с позиции сегодняшнего дня, для меня стала очевидна непреложная истина – профессионализм там никогда не был в цене. Превыше всего была личная преданность начальству. При этом инициатива не поощрялась, а была наказуема. Начальники никогда не терпели подчинённых со своим мнением. Их всегда считали бузотёрами, которые мешали работать и делали всё, чтобы от них избавиться. Лично мне приходилось такое испытывать на собственном жизненном опыте. Если бы я был более уступчив и не лез со своими предложениями, то ушёл бы, на пенсию с более высокой должности и пенсия сейчас была бы больше. Кстати мои знакомые, обладая подобными качествами, то есть подобострастием начальникам. При этом сами ничего не раскрывали, преступлений не выявляли, всегда были около чего-то. Особенно в экстремальных ситуациях, когда они выполняли роли адъютантов и денщиков. Я имею в виду массовые беспорядки в 1991 году, про которые я упоминал выше. Некоторые из них, «особо выдающиеся», даже инвалидности себе смогли оформить, впрочем, это не является характерным фактором, толь для вышеуказанных структур. К сожалению, мне приходилось подобное наблюдать и в сугубо гражданских учреждениях.
Так в жизни мне пришлось столкнуться с весьма, если можно так выразиться, своеобычной практикой. Вот некоторое время мне пришлось работать в университете старшим преподавателем. В любом учебном заведении есть библиотека, там сложился многолетний, спаянный коллектив, который состоял из двух категорий – это свои и чужие по отношению к начальнику. При этом те, кто начинал вместе с директором и, как говорится, съели ни один пуд соли, имели не ограниченные послабления: опаздывали на работу на часок или чуть-чуть больше, могли раньше уйти. Но, в конце концов, всякое бывает. Если запил, то достаточно позвонить и сказать, что нездоровиться.
К той группе могли присоединиться библиотекари, которые проявляли «уважение к директору». Например, в порядке оказания внимания принести ведро ягоды, выращенной на даче, если таковой не имеется, то можно купить и выдать за выращенную на соей даче. Почитать и восхищаться руководителем, каждый раз высказывая приятные слова и т.д. Но здесь, можно сказать практика не новая и, в какой-то мере, достаточно устоявшаяся.
Но, тем не менее, как говориться, это не предел, ведь, у совершенства нет конца. Вот, с учётом того, что студенты, могут знакомиться с литературой по Интернету, стало быть, директор подбирает и сохраняет свои кадры как-то: подруги, с которыми она работает ни один десяток лет, то есть, пришедшие с ней практически в одно время, знакомые и родственники. Ну, а для остальных, не вписавшихся в традиции коллектива, подчёркнуто безразлично-чёрствое отношение, как правило, они больше трёх не держатся.
Так, вот директриса, отправила, согласно графику, свою подругу, назовём её, Аглая Мартыновна, кстати, ей уже 86 лет – взросленькая, не правда ли, помочь заведующей книгохранения перенести литературу из подвала на первый этаж на списание. Будучи человеком практичным и творческим, Мартыновна обратилась к вахтёрше с коммерческим предложением: дескать, ты всё равно сидишь без дела, я даю тебе 500 рулей, а ты таскай книги, мне тяжело.
С учётом того, что, как говориться, ситуация разрулена, Мартыновна решила на рабочем месте не появляться. Но, во второй половине дня руководитель обнаружила её (сердечной) отсутствие. Внутренние поиски к успеху не привели, только беспристрастный опрос вахтёрши смог прояснить ситуацию. Но, когда с третьего раза до неё удалось дозвониться, она раньше не могла взять трубку, потому что находилась в салоне и делала маникюр, в общем, была занята. На вопрос: почему она не на работе, она ответила, что в этом нет никакой необходимости, ведь там «всё ровно». Реакция директора выразилась в одной осуждающей фразе: «Мартыновна, ты обозрела – в своей квартире не убираешься, а вызываешь клиринговую компанию, на работу опаздываешь, хотя приезжаешь на такси, а теперь ещё и на рабочем месте не находишься». Вот, так «приятно люди работают». При этом меня не покидает ощущение, что таких работников в нашей стране не так уж и мало. Кроме того такие факты будут в нашей стране до тех пор пока все будут работать, а не зарабатывать.